К покрытому утоптанным снегом перрону Казанского вокзала подходит санитарный эшелон – окутанный спущенным из паровозного котла паром паровоз, тянущий за собой тендер с углем, пассажирские вагоны, теплушки и платформу с полевой кухней и вязанками дров.

На черном борту его паровозного тендера красной краской выведено (уже по правилам новой советской орфографии) «Смерть мировому капиталу!», на командирском вагоне – символика царских железных дорог, а на теплушках мелом и углем написано: «Тиф», «Гнойное», «Легочники», «Хирургия-1», «Хирургия-2»...

Высокий ПАРЕНЬ в студенческой шинели отчаянно торгуется со старым ЦЫГАНОМ за набитый кокаином портсигар и не обращает на подошедший состав никакого внимания.

Стоящие вокруг костра ПЕХОТИНЦЫ, которые ожидают, когда закипит висящий над пламенем закопченный медный чайник, из носика которого выходит пока еще довольно слабая струя пара, смотрят на эшелон, но совершенно равнодушными взглядами.

А вот играющая в карты стайка юной воровской ШПАНЫ, с любопытством посматривает на поезд, надеясь чем-нибудь поживиться, когда его начнут разгружать.

Завидев состав, присланные для перевоза раненных и больных бойцов в госпиталь ИЗВОЗЧИКИ слезают со своих телег и готовят оные к загрузке: снимают с них рогожу и стряхивают с нее снег.

Из теплушек САНИТАРЫ начинают выносить на носилках больных.

Проходу Санитаров к телегам мешают находящиеся на перроне МЕШОЧНИКИ, которые беззаботно сушат на одном из костров портянки и валенки, грея голые стопы исходящим от пламени теплом.

Из командирского вагона выходят Зришкин и Баграмов. Подходят к извозчикам и осматривают телеги.

Баграмов окликает Извозчиков и жестами показывает, что им надо подогнать телеги ближе к вагонам, чтобы санитарам удобнее было укладывать больных на подводы.

Извозчики отрицательно крутят головами, указывая на заполненный людьми перрон.

Оставив Зришкина ругаться с Извозчиками, Баграмов отходит от телег. Сладко, до хруста в суставах потягивается, любуясь встающим над Москвой солнцем. Оправляет ремень на шинели. Отстегивает назатыльник буденовки, опуская сукно шлема на тронутые морозом уши. И, улыбаясь, с удовольствием вдыхает полной грудью свежий холодный воздух.

В этот момент сзади к Баграмову подходит его брат - СЕРГЕЙ. Он опирается на костыль.

Баграмов вздрагивает, оборачивается и изумленно таращится на Сергея.

Сергей, настороженно косясь на Пехотинцев, вытаскивает из кармана листок папиросной бумаги.

Баграмов отсыпает из кисета в ладонь Сергея щепотку табака.

Сергей растирает крупный самосад в порошок и заворачивает его в папиросную бумагу, делая цигарку.

Сергей зло смотрит на Пехотинцев.

Те поют под гармошку «Смело мы в бой пойдем».

Баграмов недоверчиво смотрит на брата.

К ним подбегает одетый в немыслимое тряпье БЕСПРИЗОРНИК.

Беспризорник плюет под ноги Сергею и убегает.

Баграмов смеется.

А вот Сергей зло смотрит вслед наглому Беспризорнику.

Из здания вокзала выходят Тощий и Крепыш - мужчины в длинных черных кожаных куртках и в начищенных до блеска офицерских сапогах. На боку у этих людей - маузеры.

Сергей замечает эту парочку и хмурится.

Баграмов переводит взгляд на людей в кожанках(эффектно смотрящихся на фоне видавшей виды одежды находящихся на перроне людей - потертых шинелей, замасленных телогрейках, старых кофт, бушлатов и тулупов и т.п.) и перестает улыбаться.

Появление этой парочки – настораживает вокзальную публику.

Солдаты перестают разливать морковный чай по кружкам.

Мешочники начинают наматывать на ноги портянки, готовясь бежать при первых же признаках опасности.

Студент подскакиваеи к афише, обклеенной плакатами Агитпропа, и делает вид, что увлеченно их разглядывает.

Шпана начинает передислоцироваться на соседний перрон.

Цыган, внезапно озаботившись состоянием своего сапога, проверяет, крепко ли держится стальная подкова на его каблуке, опасливо косясь при этом на проходящих мимо обладателей кожанок.

Сергей бросает цигарку на снег и сует руку во внутренний карман телогрейки.

Оттуда слышится звук взводимого курка.

Солдаты перестают разливать желтый морковный чай по кружкам из бессемеровского железа и придвигаются ближе к своим сложенным в пирамиду трехлинейкам с длинными четырехгранными штыками, настороженно следя за людьми в кожанках.

Тощий и Толстый подходят к беседующему с машинистом паровоза Зришкину и о чем-то спрашивают у него.

Зришкин вертит головой, озирая перрон и вокзальную площадь, и указывает рукой в сторону Баграмова.

Люди в кожанках направляются к братьям.

Люди в кожанках подходят все ближе. Уже слышен хруст снега под кованными подошвами их сапог.

Баграмов забирает у посланцев РВС запечатанный сургучом пакет. Расписывается за него.

Тощий и Крепыш уходят.

Баграмов ломает печать. Знакомился с содержимым пакета. И с радостным изумлением показывает оное брату.

Тот оставляет револьвер в покое и читает послание из РВС.

Ревет паровозный гудок.

Сергей оглядывается и видит, как ТОЛПА активно ломится в вагоны готового к отходу поезда.

Сергей снова оглядывается. Видит, как медленно стронулся с места состав.

Денис хочет обнять брата.

Но Сергей отстраняется от него, кивая в сторону Зришкина, мол, как ты объяснишь комиссару, что полез обнимался с мужиком, подошедшим табачку попросить.

Сергей резво бежит к стоящему неподалеку пассажирскому составу (и становится понятно, что костыль у Сергея – всего лишь элемент маскировки под раненного фронтовика), медленно движущиеся вагоны которого штурмует стоящая на перроне Толпа. Сергей, держа костыль над головой, ввинчивается в Толпу и вскакивает на подножку вагона.

Баграмов с грустью смотрит вслед набирающему ход поезду.