Да, я знаю, как выбрали вас с братом. Он был старше тебя на год? Вашу - или, вернее, нашу – семью посчитали самой благочестивой, образованной и знатной в Городе. Вы с братом были самыми…

Только прошу, избавь меня от ненужных комплиментов. Мне до сих пор неловко выслушивать все это.

Но ведь это правда.

Правда то, что мы с Добраном были слишком молоды, но Совет не посчитал это препятствием для избрания нас на должность Правителей. Благородные Хранители безропотно передали нам половинки священной монеты, и мы вдвоем начали управлять Городом. Все начиналось очень хорошо, и первые дни нашего правления были на редкость удачными. Казалось, что и дальше все пойдет так же гладко. Так бы и было, если бы не Добран. Знаешь ли, сын, есть люди, которые воспринимают власть, как благо, как возможность изменить жизнь к лучшему, как награду, а есть такие, для которых власть – это тяжкое бремя, от которого они стремятся избавиться, а если не могут этого сделать, то рано или поздно оно их раздавит. Таким был мой брат Добран. К сожалению, я понял это слишком поздно для того, чтобы предотвратить то, что произошло.

Он умер, я знаю.

Ты знаешь то, что знают все, то, что написано в учебниках. Но там не вся правда. Мой брат не болел. Конечно, последние дни он вел себя странно – и это, кстати, помогло окружающим поверить, что он умер от болезни. Он то впадал в апатию, то наоборот становился чересчур активен. Все чаще он говорил мне, что жалеет о том, что стал Правителем, что эта должность не для него, он боялся, что не справляется. Я утешал его, как мог, но, честно говоря, не придавал его словам должного внимания – они мне казались временной слабостью, я был уверен, что скоро Добран привыкнет и все наладится. Да и потом у меня было очень много работы – я был молод, Правление было для меня новым незнакомым делом, я тоже, как и он, боялся что-то напутать, боялся, что не справлюсь. Как часто за собственными мелкими проблемами мы не видим огромные проблемы наших близких, и замечаем их, когда сделать уже ничего нельзя. Вот так и я отмахивался от брата, считая его жалобы пустым нытьем, пока однажды...

… пока однажды не нашел его в полной крови ванне уже мертвого. Он вскрыл себе вены. Понимаешь, мне нужно было лишь выслушать его, поддержать, дать понять, что он не одинок…

Знаешь, я все же прикажу, чтоб подали чаю. Или ты хочешь поесть?

Понимаешь, сын, ведь накануне своей смерти Добран отдал мне свою половинку монеты. Пробурчал что-то неразборчивое, кажется, просил меня подержать у себя его оберег, пока он не сделает одно важное дело. Тут бы мне и догадаться, что он задумал худое! Так нет! Я даже не дал себе труда выслушать его!

В общем, после смерти брата у меня оказались обе половины монеты. Такого еще никогда не случалось. Срочно собрался Совет Старейших, чтобы решить, как быть дальше. Предложение оставить меня единоличным Правителем, хотя и было довольно разумным, было отвергнуто большинством. Их можно понять: они столько веков боялись единовластия и тирании. Но что было делать? Мои родители к тому времени уже умерли, а жениться я еще не успел – разделить власть над Городом со мной было некому. Уже начали поговаривать о том, чтобы передать правление другой семье, как кто-то вспомнил о моей сестре. Сначала лишь посмеялись – она была совсем ребенком – но потом призадумались. Вариантов-то, собственно, не было. Снова начать поиски семьи – это несколько месяцев безвластья, нестабильности. Город совсем недавно прошел через это. А я уже успел зарекомендовать себя как неплохой Правитель. Несколько лет мне бы, конечно, пришлось заниматься всеми делами одному, но за это время Виринея бы подросла, выучилась всему, что необходимо – и все бы пошло как прежде. На том и порешили.

И ей отдали полмонеты?

Да, это было одно из главных требований Совета. Я, разумеется, подчинился – к чему мне два оберега? Я же не знал, чем это все обернется. Правда, у Виринеи с детства был неуравновешенный характер, но я думал, что все дети в ее возрасте ведут себя так. Понимаешь, сын, я был очень молод, мне было чуть больше, чем тебе. Сейчас я бы, конечно, не совершил всех тех ошибок, но, надеюсь, ты все же не будешь судить меня слишком строго, ведь все в жизни ошибаются. Глуп не тот, кто ошибается, а тот, кто не признает своих ошибок. Тебе тоже предстоит пройти этот тернистый путь, постарайся только обдумывать каждый свой шаг и не будь излишне самоуверенным, и на пути к цели не забывай иногда останавливаться, чтобы оглядеться по сторонам и подумать, не ломишься ли ты в непробиваемую стену, когда рядом есть дверь.

Я постараюсь не совершать ошибок, отец.

Так не бывает, сын. Постарайся просто ошибаться пореже и делать выводы из своих ошибок. Кажется, я отвлекся. На чем мы остановились?

Видимо, на самом интересном. На Виринее.

Да. Так вот, она и раньше была какой-то странной, непредсказуемой, а после смерти брата и вовсе сошла с катушек. Каждый день капризы, истерики. Меня избегала, я не мог даже поговорить с ней. А уж когда, получив оберег, стала неуязвимой, она словно с цепи сорвалась. Никто не мог с ней сладить. Приглашали и врачей, и воспитателей. Все только разводили руками и говорили, что виной всему сложный возраст, что нужно немного подождать, и все уладится само собой. Ждали-ждали, и дождались! Она сбежала из Дворца! Как ей это удалось и куда она убежала, я до сих пор не знаю. Но она была очень хитра, и, наверное, все заранее продумала. Мы ее, естественно, искали и, понятное дело, не нашли. Что было мне делать? Без второй половины монеты и речи не могло быть о том, чтобы подбирать второго Правителя. Совет Старейших, конечно, долго бурлил и пытался что-то предпринять, но что тут предпримешь? В конце концов, решили не предавать все случившееся огласке и нигде не упоминать, что у меня была сестра.

И когда ты услышал о ней снова?

Пару лет назад начали ходить слухи о неуловимой банде под предводительством молодой женщины. Сначала я не связывал их с Виринеей, но когда появились ее описания, у меня зародились подозрения. Но я не верил. Не верил, даже когда всплыло имя Виринея. У меня в голове не укладывалось, что она могла опуститься до разбоя! Конечно, я знал ее взбалмошный характер, я смирился с тем, что она лютой ненавистью ненавидит меня – меня, своего родного брата! – и я понятия не имел, где, с кем и как она провела эти годы; подозреваю, что компанию ей составляли не самые достойные люди Города. Но поверить, что она убивает и грабит… Я не мог! Не мог! Я ведь помнил ее маленькой девочкой, капризной, но безобидной. И лишь когда мне доложили о загадочной змее, обращающей в пепел каждого, кто пытается причинить вред ее хозяйке, я понял, что это действительно она. Я ведь не забыл о том, как действует оберег. Мой-то собственный ни разу не применялся. За годы моего правления не было никого, кто посмел бы покуситься на мою жизнь. Может, у меня хорошая охрана, а может, никто не решается напасть на меня, зная, какая участь его ждет. Ведь все знают про таинственную силу, оберегающую Правителя, хоть и не знают, откуда она берется. Про монету, разделенную пополам, тоже с того дня решено не упоминать, ты сам понимаешь, почему.

Понимаю. А причина отсутствия покушений на твою жизнь, по-моему, одна: просто народ любит своего Правителя и никому в голову не приходит мысль причинить ему зло. Я в Городе совсем недавно, но успел заметить, как он похорошел с тех пор, как я уехал. Появилось много красивых богатых домов, везде, где я проезжал, чистота и порядок. С улиц исчезли нищие. Люди вокруг довольные и спокойные. Просто сказка какая-то!

Ну-ну, не захваливай меня. Ты скоро увидишь, что проблем еще очень много. Хотя скромничать не буду. Мне действительно удалось немало. Ты, конечно, не помнишь, каким было Город до меня – месяцы безвластия сделали свое дело. Да и Вир с Виттом в последние годы не имели возможности полноценно управлять Городом, так как были слишком старыми. Я получил, что уж там говорить, не самое лучшее наследство. А тебе я передам цветущий Город – у меня есть повод гордиться. Теперь я могу сказать, что я хороший Правитель. Вот поправишься, как следует, и начну посвящать тебя в государственные дела – пора.

Сначала я должен выполнить то, что мне поручили Хранители. Иначе у Города нет будущего. Не забывай, что осталось всего две недели.

И что ты собираешься предпринять?

Не знаю. Я думал, ты мне подскажешь. Должно же быть у нее какое-то слабое место. Вот в сказках у бессмертного Кощея была игла, на конце которой находилась его смерть…

Аскалон, слабых мест у Виринеи нет. Человек, обладающий половинкой монетки, неуязвим. Его нельзя убить, нельзя ранить. И оберег отнять нельзя. Пока он у нее, мы бессильны. Мы можем уничтожить всех ее людей – она наберет новых, мы можем стереть с лица земли остров, на котором она скрывается – она найдет другой.

Но что же делать? Ждать, когда наш Город уйдет под воду?

Знаешь, сын, мне много раз приходилось принимать трудные решения – и впервые я не знаю, что делать.

Нет, решение должно быть. Я не могу разочаровать Хранителей. Пусть она и была тебе сестрой, но теперь она превратилась в чудовище. Тело Олеха осталось на том острове – я даже не похоронил его! Он собирался жениться, а вот теперь… Я не успокоюсь, пока не найду ее!

Аскалон, я понимаю тебя. И неужели ты думаешь, что я не предпринимал никаких попыток обезвредить ее? Однажды мы даже пытались расстрелять ее остров из пушек.

И что?

Змея… Она чует угрозу, откуда бы она не исходила. Пушкари превратились в пепел за секунду до того, как поднесли фитили к запалам.

Но что-то ведь должно быть. Не зря же Хранители пришли ко мне!.. Остров. Ты сказал, остров. Тебе известно, где она скрывается?

Было известно. Она хитра, как дьявол, и меняет острова при малейшей опасности, благо их вокруг нашего Города огромное количество, и проверить все нет никакой возможности. Да и что толку? Узнаем, где она – и что?

По-моему, надо начать действовать, а там и решение найдется. Как бы то ни было, сидеть сложа руки я не намерен.

И с чего же ты собираешься начать?

Завтра допрошу Ворона.

Ворона?

Тот парень, что был с нами. Где он? Капитан обещал мне…

Да-да. Я понял, о ком ты. Мне недавно доложили, что с ним уже работают. Ты считаешь, он что-то знает?

Отец, он один из них! Он не может не знать, где ее остров.

Ну, раз так, значит, одна проблема уже, считай, решена. У него же нет причин скрывать это?

Она чуть не утопила его и, если бы не случай, он бы погиб вместе с нами. Не думаю, что после всего он питает к ней нежные чувства. Он мне все расскажет. Он в городской тюрьме или здесь?

Ну, Аскалон, я посчитал, что он не такая важная персона, чтобы держать его в Дворцовой тюрьме, и потом, специалисты по допросам есть только там. Здесь они без надобности.

Не нужны никакие специалисты. Я сам допрошу его.

Конечно. Но ведь ты поедешь туда завтра днем, у них будет целая ночь и утро. Зачем терять время?

Время терять нельзя, поэтому я завтра поеду рано утром.

Боюсь, это невозможно. Ты же не хочешь показаться неучтивым?

Впрочем, я и сам могу принять гостей.

Гостей?

Ну да. Должен же я познакомиться с теми, кто помог моему сыну в трудную минуту. Тем более, что, как мне доложили, посмотреть есть на что.

Ты пригласил Иву и Бажана на завтрак?

Надеюсь, ты не против? Я выслал им приглашение. Ты их поблагодаришь за помощь, а я услышу недостающую часть истории из первых уст. А теперь ложись-ка спать. Как же здорово, что я могу сказать это тебе – такие простые слова, а как же мне не хватало их эти годы. Мой мальчик дома, теперь у нас все будет хорошо, и никто не сможет нам помешать.

Я тоже скучал.